Это оперативник московской милиции, которого бьют две чурканские бабы, отвлекая внимания, а в это время ему прилетает в лоб кастетом от дага в голубой рубашке. У сотрудника полиции раздроблена лобная кость и теперь он готовится к операции по протезированию костей черепа - ему вставят туда металлическую пластину, чтобы закрыть дырку, пробитую кастетом.
"Применение физической силы против женщины — это уже крайняя необходимость. А применение уже и оружия было бы лишним. Просто не совсем получилось правильно оценить обстановку окружающую» - так он говорит в интервью Лайфньюс уже на больничной койке.
А это фотография с задержаний на санкционированном митинге 6 мая 2012 года.
Я понимаю что в первом случае по голове получил следак, а на втором фото девушку тащит сотрудник ОМОНА, но вам не кажется что логичнее было бы на мирный митинг посылать тех, кто считает что "нельзя бить женщин", а на разборки с дагами, где вполне неиллюзорна вероятность получить по башке кастетами, присылать омоновцев в джеттах?
Наблюдается занятный перекост: за песни в неподходящем месте у нас дают 2 года колонии, а за изнасилование дают условный срок. На разборки с мирными людьми высылают космонавтов, а на встречу с охуевшими чурками каких-то удивительных экземпляров, считающих что "Женщин бить нельзя".
Из учебника корейского языка: "У меня есть заряженный пистолет. У моего друга Кима есть ракета. У товарища Юонг есть гаубица. Мы сейчас будем в вас стрелять. Однако, если вы дадите нам немного риса и стакан чистой воды, мы передумаем."
Искрометные особы безупречных кровей выходите на бульвары, выползайте скорей выносите свои крепкие худые зады будем пьянствовать сегодня праздник общей беды
Уважаемые дамы из сияющих гнезд вас погасят сегодня кавалеры белых звезд сегодня как всегда станет снова спокойно ведь общая беда -- это жуткое пойло
и чьи-то некрасивые жаркие глаза зальет по краям прохладная вода и желто-красный бант у тебя в рукаве станет голубым как лунный свет на траве
праздник общей беды это просто когда наступает действительно большая беда и все что в тебе все это к общей беде и это всех нас достойно вполне
гемоглобин и лейкоциты искрометных кровей безупречно будут смешаны с твоей и моей все растворится в чреве общей беды гуляй ведь не ясно где я а где ты
сегодня единственный в жизни день когда мы всем скопом несем свою лень это первая степень свободы пока но нужно брать быка за рога
будет еще танец огня на это нам вряд ли достаточно дня и дамы погасших пылающих гнезд спалят кавалеров с тупых белых звезд
искрометные особы безупречных кровей выходите на бульвары выползайте скорей выносите свои крепкие худые зады будем пьянствовать сегодня праздник общей беды
В детстве у меня была любовь во дворе. Её звали Света. Мы курили сигареты за гаражами, мы развлекались, мыслили, делали, думали, ощущали, ну и вообще понимали друг друга. Время как то прошло. Она пошла в колонию для несовершеннолетних, а я пошел в 1-й класс.
И вот потом, в 2006 году на вокзале подходит, в Екатеринбурге, губы сбитые, а так выглядит так же. Я не опишу. Да, да, да. Говорит, чтобы я следил за багажом. Я знаю, я видел, и так ей и сказал. Я был очень неправ.
ЛюЛюбой твой холст - это автопортрет, Где ты - это я, Любое слово - это ответ - Где ты - это я!
И если Ты невидим средь семи небес, То кто заметит Меня? И твой квадрат не имеет углов, И добродетель как грех.
Твои стихи лишены всех слов, И ненависть - смех. И ты спишь по ночам со смертью своей, И ты счастливее всех.
И ты всегда идешь позади, Ведь Ты - господин; Ты как вода, ты живешь внизу, Но Ты - господин; И, когда я был мал, ты учил меня своей дороге 21.
Твои глаза - словно пепел, Ты видишь только то что есть. Твои глаза - словно пепел, Ты видишь только то что есть. Я никогда не ловил Луну в Реке Рукой, Но я почту за честь.
На 21-ом шоссе есть многое, чего здесь нет. На 21-ом шоссе есть многое, чего здесь нет. Я был бы рад жить там, но сердце мое пахнет как Невский проспект. (Гребенщиков)
Оставь меня до выхода, мне страшно быть одной. Оставь меня одну, мне надоело быть с тобой. На улице восстания, на площади тюрьмы, Немытые, но битые на празднике чумы.
Играющий в орлянку, и спящий на снегу, От Янки до стоянки на левом берегу. Не знающий что будет, сжигающий что есть, На грязную посуду меняющий свой крест,
На вертолет без окон без дверей, и на трамвай до ближнего моста, На вертолет без окон без дверей, и на трамвай до ближнего моста.
Танцующий на крыше под радио "молчать", Вприсядку - чтоб не слышать, Вприпрыжку - чтоб не знать, Готовый проиграть, но не готовый умереть, В бесплатной лотерее в игре на жизнь и смерть,
На вертолет без окон без дверей, и на трамвай до ближнего моста, На вертолет без окон без дверей, и на трамвай до ближнего моста.
Краев чужих неопытный любитель И своего всегдашний обвинитель, Я говорил: в отечестве моем Где верный ум, где гений мы найдем? Где гражданин с душою благородной, Возвышенной и пламенно свободной? Где женщина — не с хладной красотой, Но с пламенной, пленительной, живой? Где разговор найду непринужденный, Блистательный, веселый, просвещенный? С кем можно быть не хладным, не пустым? Отечество почти я ненавидел — Но я вчера Голицыну увидел И примирен с отечеством моим. (Пушкин)